По-научному движения органов растения в ответ на прикосновение называются тигмонастией. То же слово используется, когда заходит речь об обвивании какой-нибудь лозой предмета, который попадается ей на пути. Механизм этих настических движений основан на изменении тургорного давления в растительных клетках, а вот как возникла тигмонастия и зачем – тут можно строить разные догадки. То ли таким образом растение привыкло защищаться от дождя, то ли сбрасывать насекомых-вредителей. А может, своими движениями оно хочет напугать травоядную тварь, посмевшую к ней прикоснуться? Хочешь листик слопать – а он движется, будто животное! Больше не хочешь.
Различают и другие настии в зависимости от стимула – так, стыдливой мимозе свойственны сейсмонастия (ответ на сотрясение и вибрации) и термонастия (ответ на изменение температуры). Однажды биолог Моника Гальяно из Университета Западной Австралии настолько измотала 56 мимоз сейсмонастиями, что некоторые из них продемонстрировали то, что применительно к животным мы назвали бы памятью. Горшки с мимозами устанавливались в специальный девайс, позволявший быстро опускать растения на 15 см вдоль вертикальной рейки, приземляя в мягкий пенистый субстрат, смягчающий посадку и предотвращающий подпрыгивания. Каждое из них опускалось 60 раз с интервалами в 5 секунд. Скорость опусканий была достаточной, чтобы вызвать защитную реакцию, и все растения стабильно ее демонстрировали. Но в какой-то момент – некоторые уже после четырех, пяти и шести падений – мимозы вдруг перестали складывать листики, словно поняли, что никакой угрозы в данных упражнениях нет.
Да они просто устали, скажете вы. Неправда, говорит Гальяно. Она потрясла несколько «уставших» мимоз, и они тут же сложили листики, словно подумали: «Оу, что-то новенькое!» Иными словами, к падениям они стали относиться как к неугрожающему стимулу, и, что самое интересное, они «помнили» об этом по прошествии недели и даже месяца! Пчелы забывают новую информацию уже через пару дней, стыдливая мимоза – не забудет. И не простит.
«Может, у растений и нет мозгов, но сложная сигнальная сеть у них есть, – пишет Гальяно. – Мозги и нейроны – решение изощренное, но необязательно необходимое для обучения». Чушь собачья, парируют скептики, «учиться» могут только животные, это слово следует оставить за ними, а для растений используется термин «адаптация». Но адаптация – слишком медленный процесс, и им не объяснишь результаты опыта, говорит Гальяно. Тем не менее из-за слова «обучение», на котором она настаивает, статья была отвергнута десятком журналов, прежде чем была наконец опубликована в журнале Oecologia в начале 2014 года. Людям сложно примириться с мыслью, что растения умеют что-то из того, на что они, казалось, имеют полную монополию. Например, преднамеренно вонять. Но об этом в другой раз.
По материалам: National Geographic, The New Yorker
Научная статья: Oecologia (Gagliano et al., 2014)
